«Тихий Дон»: два романа в одном тексте. Трагический путь России в ХХ веке
Вопрос об авторстве романа «Тихий Дон» возник в литературной среде практически сразу после появления его в Советской России. Однако начало открытому обсуждению его положило выход в свет в 1974 году в Русском Зарубежье книги И.?Н.?Медведевой-Томашевской «Стремя “Тихого Дона”»[i], а в России оно стало возможным уже в горбачевскую эпоху «гласности», стартовав с газетных статей М.?Т.?Мезенцева[ii] и нескольких публикаций в журнале «Вопросы литературы» в 1989–1991 гг.[iii] Итогом этого первого периода обсуждения проблем авторства известного романа стал вышедший в
Настоящий сборник как бы подводит итог последовавшему, весьма плодотворному периоду исследований одного из самых значительных произведений Русской литературы первой половины ХХ века. Он собрал работы многих авторов, успешно потрудившихся над углублением нашего понимания текста романа, истории его создания, изучением биографий и творчества возможных претендентов на авторство, а также публикацию редких материалов и документов по этой проблеме. Дело теперь – за читателем, который должен оценить точность и обоснованность наблюдений и выводов проведенных исследований. Однако прежде чем предложить весь этот собранный материал на суд читателя, представляется необходимым сказать несколько слов обо всей этой проблеме в целом.
Нельзя не заметить, что, несмотря на все научные достижения, открытия и обнародование множества новых фактов и наблюдений по данному вопросу, накал страстей и эмоций за тридцать пять лет не спадает. Чем же вызвано такое состояние, казалось бы, чисто научного вопроса, связанного с текстологией и филологией? Совершенно очевидно, что спорящие стороны, отстаивающие каждая свою позицию и порой не слышащие оппонентов, вкладывают в весь этот спор какой-то более глубокий смысл, придают ему большее значение, чем это могло бы быть в случае разрешения простого научного спора или проблемы. Попытаемся разобраться.
Можно этот же вопрос сформулировать в иной плоскости: а нужно ли сегодня, по прошествию многих лет, заниматься вопросом авторства произведения, получившего признание всего мира? Что несет для сегодняшнего дня, для литературы уточнение тех или иных подробностей истории создания романа? Зачем современному читателю, давно уже включившего полюбившиеся образы героев «Тихого Дона» в собственный избранный мир художественного пространства отечественной литературы, погружаться в сложные хитросплетения споров о противоречиях шолоховского текста, о происхождении романа и возможных иных претендентах на его авторство? Чтобы ответить на этот простой вопрос следует углубиться в художественный мир «Тихого Дона» и уяснить, о чем он, чем являлся и является роман для русского читателя.
Эпоха «Тихого Дона» – это время крушения российского общества и государства в начале ХХ века, время бедствий сначала большой и кровопролитной войны германской, а потом – еще более кровопролитной войны, войны гражданской, разразившейся в России после Революции 1917 года. Таким образом, автор «Тихого Дона» воссоздает картины гибели исторической России, прерывание ее многовековой истории, и последовавших неимоверных страданий и испытаний самого русского народа. При этом автор пытается увидеть, разгадать причины возникшей катастрофической ломки народной жизни, возникновения братоубийственной брани, показать внутренний противоречивый мир народной массы, одновременно страдающей от хаоса нового Смутного времени и борющейся за восстановление нормальных традиционных условий народной жизни. Поэтому мы можем сказать, что и сегодня «Тихий Дон» сохраняет свою актуальность, он выступает посланием той трагической эпохи к потомкам. Посланием, в котором сконцентрированы чувства и устремления, боль утрат и ярость стремления к жизни и справедливости поколения русских людей, накрытых волной революционного цунами и, казалось, ушедших, канувших в лету без следа.
Вокруг чего же возникает и длится спор? Что разделяет тяжущиеся стороны? Вопрос авторства романа на сегодняшний день, по крайней мере в одной его части, можно считать решенным: издание «тиходонских рукописей» окончательно подтверждает факт шолоховского плагиата. Те многочисленные и самые разнообразные противоречия и несоответствия, существующие в тексте романа и никаким разумным образом необъяснимые с точки зрения существования у этого текста только одного автора, получили новое прочное подтверждение – собственноручно написанные листы шолоховской рукописи. Не случайно М.?А.?Шолохов не торопился обнародовать или отдать на архивное государственное хранение свои рукописные страницы, они слишком явно и наглядно демонстрируют несамостоятельный характер его работы над романом. Подробный разбор и анализ шолоховских рукописей читатель найдет в настоящем сборнике.
Почему же простые и ясные, вполне укладывающиеся в рамки традиционных академических процедур, действия и выводы вызывают такое яростное неприятие в стане так называемых «шолоховедов» (настрой которых воспринимает значительно более широкий круг современных читателей). Как нам представляется, глубокие различия связаны с существованием в опубликованном шолоховском тексте «Тихого Дона» двух различных художественных миров – двух разных романов. И линия раздела пролегает через мировоззрение. Два лагеря «читателей» романа разделены разным отношением к прошлому и настоящему, они борются за различное «прочтение» романа, а, следовательно, и за различное видение и понимание истории России революционной поры.
Какое же видение предлагают нам вслед за самим Михаилом Александровичем «шолоховеды»? Неоднократно уже писалось, что в тексте «Тихого Дона» явно прослеживается редакторская правка соавтора, переориентировавшего роман на советские рельсы, приспособлявшая эпический рассказ о народной борьбе и сопротивлении насильственной большевизации донского казачества к реалиям и потребностям советского общества 20-х – 30-х гг. В этой правке угадывается несколько основных направлений действий. Первое, мотивы борьбы казаков сводятся к случайным причинам, прежде всего связанными с «произволом на местах», отрицается возможность существования глубокой мотивации народного сопротивления в гражданской войне. Второе, само поведение основных персонажей снижено и искажено в сторону демонстрации отсутствия «субъектности», то есть герои романа не объединены общим совместным побуждением, мотивом, чувством, заставляющим их действовать как некая цельная народная сила на историческом поприще. Они скорее «щепки» человеческого материала, плывущего по непредсказуемым волнам русской истории, чем представители старинной исторической общности русского народа – казачества, имевшего свою старую многовековую историю и неоднократно игравшего заметную, а то и решающую роль в судьбе России.
Вполне понятно желание большевистской власти именно так изобразить картину прошедшей эпохи, чтобы не оставить поводов, побуждений для каких-либо новых попыток народной массы активно выступить на историческом поприще, именно этим и объяснялось, на наш взгляд, лояльность властей к литературному произведению со столь сильной «антисоветской» составляющей, которую замечали очень многие читатели-современники. Шолохов в «своем» романе предлагает удобный вариант – вариант личного конформизма и преданности той власти, которая в данный момент простирается над его персонажами, но при этом отвергает возможность продолжения исторического существования казачества как вполне самостоятельного и самоценного звена российского национального организма. Но отражает ли это действительную картину нашего прошлого, в частности, истории кровопролитнейшего народного сопротивления большевистской власти на Дону в 1918–1920 гг.? Дает ли это нам сегодня понимание сути и мотивов поведения русской народной массы в критическую эпоху? И зададим последний – риторический – вопрос: нужно ли нам сегодня, в эпоху нового кризиса и развала государства и общества, понимание нашего недавнего прошлого?
Само представление о прошлом после всех пережитых трагедий и страстей было сильно искажено и деформировано. Возникло много стереотипов, сложившихся под воздействием официальной партийной пропаганды в стойкие мифологемы. Это, прежде всего, мифологема о Гражданской войне как войне белых и красных. В действительности непосредственная борьба белых и красных составляла только часть, и далеко не основную, происходившего. Для народной жизни имело гораздо большее значение падение экономики, разрушение государственных структур управления и поддержания жизнеобеспечения. Например, основные потери народонаселения были связаны не с военными действиями как таковыми, а в основном с голодом и массовыми эпидемиями (тиф и др.), что, в свою очередь, было вызвано прогрессировавшим разрушением всех сторон жизни – экономика, транспорт, деморализация населения… Наложились на все эти процессы и последствия поражения в тяжелой, кровопролитной войне с Германией, приведшие к распаду России и отторжению окраинных территорий.
Современники сравнивали происходившее с периодом Смуты в Московском царстве начала XVII века. Также как и триста лет назад разгул насилия, хаос и общий распад вызвал нараставший процесс консолидации, сопротивления. Но условия воссоздания русского государства были уже в корне отличны от того, что имело место за триста лет до того. Тогда (по словам, например, академика С.?Ф.?Платонова, признанного знатока той эпохи) распад государства был остановлен на почве сильного национального чувства, объединившего все сословия Московского государства в борьбе с интервентами (поляками) и своим разбойным элементом («ворами»). Все сословия, собравшись на Земский Собор, избрали новую власть в лице молодого царя Михаила Федоровича Романова и дали средства и людей для полного освобождения русской земли.
Но в 1917 году обстоятельства существования России разительно отличались от XVII века. Во-первых, длительный полувековой период пореформенной модернизации и «построения капиталистического общества» после отмены крепостного права в России проложили глубокую пропасть между вполне европеизированными высшими сословиями Российской империи и многочисленной, зачастую неграмотной, живущей еще в условиях первобытного существования массой русского народа. В революцию 1917-го года очень многие наблюдатели отмечали именно отсутствие национального чувства в народе, его равнодушие и к внешнему врагу («до нашей губернии не дойдет…»), и к общему благу. Многие десятилетия своекорыстной эгоистичной политики правящих верхов нанесли непоправимый урон чувству национального единства. Социальная пирамида российского общества распалась на свои составляющие, и возникал теперь вопрос – на какой же основе может начаться и происходить воссоздание государства, возрождение страны?
Во-вторых, в начале ХХ века возможности воздействия внешних факторов стали намного значительнее, что и проявилось во вмешательстве в русские дела основных мировых держав того времени: Германии, Англии, Франции, США, Японии… Их помощь и содействие одним борющимся силам, открытое или скрытое противодействие другим оказало очень значительное воздействие на ход борьбы за власть и характер воссоздания государственности на территории России. Причем отчетливо выявилась незаинтересованность практически всех внешних сил в возрождении сильной России, независимо от того, под каким флагом это могло бы произойти. Если в
В этих условиях на окраинах бывшего Российского государства процесс государственного возрождения принял, прежде всего, характер консервативный, направленный на восстановление и возрождение по возможности старых, национальных форм дореволюционной российской жизни. А возглавило это движение казачество, в силу того, что оно оказалось менее подверженным разложению в пореформенный период. В центре же России в связи с всесторонним распадом социальных, экономических и политических основ жизни, глубокой деморализацией населения под напором массового насилия, хаоса и примитивной борьбы за выживание, угрозой внешнего вмешательства и интервенции, которая в перспективе вела к отторжению жизненно важных для существования России территорий, в повестку дня был поставлен и положительно разрешен вопрос о жизненно-необходимом преобразовании страны на новых основаниях – политической диктатуры правящей партии, обобществления всего национального продукта, создания всеобъемлющего аппарата войны и насилия, направленного как на отражение внешних угроз, так и на подавление возможного внутреннего сопротивления.
Трагедия казачества заключалась в том, что его борьба начиналась как борьба против наступившего хаоса, разгула насилия и распада страны – как борьба за возрождение России. Но на своем пути оно столкнулось с другой исторической силой, постепенно сложившейся и консолидировавшейся в центральных областях России и взявшей на себя задачу возрождения российского государства через осуществление всеобъемлющей социальной революции. Эти две силы в иных условиях могли бы идти вместе, рука об руку, поскольку, в конечном счете, они не имели между собой неразрешимых противоречий – ведь социальная революция не была каким-то примитивным заговором «злых» сил, но – вызвана к жизни неспособностью старого строя решить традиционными способами назревшие исторические задачи выживания и развития России.
В жестокой и кровопролитной борьбе победили большевики. В угаре своей победы они отринули вместе с побежденными важную часть русской национальной основы. Но прошло не так уж много времени, и оказалось, что здание, построенное без глубокой национальной традиции, впитавшейся и воспроизводящейся в самых разных сторонах повседневной жизни, здание советской России рухнуло в одночасье, не выдержав напора внешних сил и внутренних противоречий. Через восемь десятилетий в России трагедия распада, хаоса и смуты повторилась.
Какое же значение сегодня может иметь обсуждение авторства романа «Тихий Дон»? Ззначение это связано с тем вторым, глубинным – исходным, первоначальным слоем авторского текста романа, который несет нам рассказ о прошедшем трагическом времени российской и донской истории. Написанный талантливой рукой автора, безраздельно преданного России, оставшегося верным старым традиционным основам русского мироустройства, оказавшегося в самом водовороте трагических событий междоусобной кровавой борьбы, этот рассказ открывает для нас мир русских людей, в водовороте кровавых событий и бедствий попытавшихся отчаянно противостоять накатывающемуся насилию, распаду, гибели в борьбе за возрождение своей России.
Мы не в силах изменить хода истории, «переиграть» свое прошлое. Но мы можем сделать нечто иное. «Тихий Дон» Шолохова – это роман победителей. В нем нет умиротворения, он дышит яростью борьбы и злобой победителей. Та, проигравшая сторона, раздавлена и отброшена «на обочину истории». Но «Тихий Дон» Автора – это книга любви к Родине, любви к жизни со всей ее трагичностью и несовершенством. Заставляя нас страдать вместе со своими героями, наполняя наши души переживаниями и размышлением о самых основах человеческого бытия, Автор восстанавливает непосредственную связь времен, разных поколений русских людей, соединяя их всех своим даром Ума, Сердца и Слова в одно единое целое – народ России. Потому что в нашей Гражданской войне не было побежденных, не было победителей. В крови и страданиях рождался новый мир, новая Россия. И вклад казачества, отчаянно боровшегося за свое будущее, за возрождение России как они понимали его, не канул в лету, не пропал безвестно.
Приходят на память слова одного из активнейших участников событий той эпохи, прошедший за свою почти столетнюю жизнь долгий и драматический путь, Василия Витальевича Шульгина – о значении белой борьбы. Борьбы, в которой белые потерпели поражение. И вот сидя на берегу Босфора, в изгнании, подводя итог свершившегося, В.?В.?Шульгин высказывает некую парадоксальную мысль.
«…Вы никогда не замечали, что сыпной тиф и Белая Мысль свободно и невозбранно переходят через фронт?..
А я вам говорю, что наши идеи перескочили к красным раньше, чем их эпидемия к нам. Разве вы не помните, какова была Красная Армия, когда три года тому назад ген. Алексеев положил начало нашей? Комитеты, митинги, сознательная дисциплина – всякий вздор. А теперь, когда мы уходили из Крыма? Вы хорошо знаете, что теперь это была армия, построенная так же, как армии всего мира… как наша…
Кто же их научил? Мы научили их, – мы, Белые. Мы били их до тех пор, пока выбили всю военно-революционную дурь из их голов. Наши идеи, перебежав через фронт, покорили их сознание.
Белая мысль победила и, победив, создала Красную Армию...»[v]
И как нам представляется, эта мысль может помочь определить современное отношение к потерпевшему поражение казачьему народному сопротивлению 1918–1920 гг. Оно победило, потому что доказало существование неистребимой любви к Родине. И если такие усилия, такая невероятная энергия и самоотверженность были проявлены в попытке спасти и отстоять свой родимый край, то, значит, он стоил того! Они подтвердили своей судьбой, что он может быть в жизни самым дорогим, самым ценным достоянием, И этот урок не пропал зря, был усвоен – история России в ХХ веке подтверждает это!
Пусть сегодня, как и в будущие времена, нас всех – поколения рожденных на русской земле, объединяет одно общее чувство, чувство преданности родине, благодарности за то, что она есть, чувство прекрасной и трагической неповторимости ее судьбы, разделить которую мы будем всегда готовы…
Примечания
[i] Д*. Стремя «Тихого Дона» (Загадки романа). Париж. YMCA-пресс. 1974.
[ii] М.?Т.?Мезенцев. «Судьба архива Ф.?Д.?Крюкова». / «Коммунистический путь». г. Серафимович (ранее: ст. Усть-Медведицкая). 9, 13, 16, 23 сентября 1988 г.
[iii] «Вопросы литературы», 1989, №?8; 1991, №?2.
[iv] Загадки и тайны “Тихого Дона”. Независимые исследования текста романа. 1974–1994. – Самара: P.S.-пресс. 1996.
[v] В. В. Шульгин. 1920 год. – цит. по изд.: В.?Шульгин. Годы. Дни. 1920. М.: Новости. 1990. С. 805–806.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
