Сергей Николаевич Чекин. Старый Буян, Самара, Печорлаг. Повествование врача Трудникова. Составитель и автор предисловия Л.С. Чекин. - М: АИРО-ХХ1, 2013.
Автор этих записок, С.Н. Чекин (1897-1970), выходец из крестьянеской среды получивший медицинское образование, был убежденным и правоверным анархистом. Несколько лет он работал сельским врачом в российской глубинке, а в 1940 был арестован по доносу за воспоминания о своих юношеских чаяниях и провёл десять лет в Печорлаге в качестве тюремного врача.
Данный текст основан на жизненном опыте С.Н. Чекина, но формальной автобиографией он не является по причине того, что записки были задуманы, как художественное произведение. Как сообщает составитель (внук автора), Чекин в 1960-ые годы предпринял запись своих переживаний в слегка романизованной форме - думается, что не без влияния сенсационной публикации «Одного дня» в 1962 г., причем фикция художественной формы вероятно казалась автору мерой защиты против возможного обвинения, что он нарушил правило о “неразглашении”. В архиве сохранилось пять вариантов этих записок, и составитель выбрал самый полный из них, внеся ряд добавлений и уточнений из других вариантов и из исторических источников. При этом фамилия главного действующего лица и носителя биографии С.Н. Чекина остаётся фиктивной: “Трудников”.
Ценность этого текста несомненна. Во-первых, записки являются ярким свидетельством о феномене возникновения и распространения идеологии анархизма в среде крестьянской интеллигенции в начале двадцатого века. Воззрения эти привели Чекина - и, несомненно, многих других - к безоговорочному принятию революции и большевизма, вплоть до радикального отрицания частной собственности. Но с приходом Сталина, которого автор называет “Иосифом Кровавым”, “обер-бандитом от марксидов”, всё меняется: автор видит в Сталине худшие черты старого режима. Анархическое толкование истории звучит настойчиво во всём тексте с самого начала записок и до конца. «Покамест будет народ терпеть всякую государственную власть, до тех пор не прекратится этот кошмар современного людоедства» пишет он в первой части (с. 20), и заканчивает столь же идеолочески окрашенной мыслью, утверждая, что «по мере духовного и материального прогресса вера в государственную власть исчезнет, и её место займёт человеческий разум» (с. 282). Впрочем, Чекин признаётся, что под конец жизни он перестал считать частную собственность зазорной если она не основана на эксплуатации других (с. 276-277).
Но основной интерес этого текста, конечно, заключается не в этих достаточно прямолинейных идеологических размышлениях, а в изложении жизненного опыта главного героя, который после своего идеологического «крещения» оказался в трудных отношениях с окружающим миром - с глубоко верующей матерью, например, и с женщинами вообще, так как его новые верования самым прямым образом пресекали возникавшие перед ним романтические возможности. Со временем эти мысли привели и к конфликту с государством - неосторожные разговоры об утопических идеалах анархизма (вероятно с указанием на контраст с современной ему советской действительностью) вызвали донос с неминуемыми последствиями, и описание судьбы “доктора Трудникова” в тюрмах и лагерях является наиболее подробной частью текста.
Читатели «Архипелага Гулага» вероятно не найдут много нового в описании тюремного мира, данного Чекиным. В этом отношении оно имеет значение прежде всего как ещё одно свидетельство, подтверждающее мрачную картину, изображенную Солженицыным. После ареста, Чекину предстоял обычный Шемякин суд, на котором ему, однако, неожиданно удалось избежать приговора к расстрелу - ему дали десять лет “исправительно-трудовой” работы с направлением в Печорлаг, где ему была предписана должность тюремного врача. После приговора следовало мучительное пребывание в пересылочных тюрьмах, в которых новички типа Чекина подвергалась грабежу и унижению со стороны урок, так что конечное водворение в лагерь было почти облегчением. В его случае это чувство имело дополительный смысл по причине того, что врачи в лагерном мире пользовались одним крайне важным преимуществом - их не выводили на общие работы, тем самым избавляли от изнемождения, которое сводило в могилу многих обычных зеков. Чекин приводит ужасающую статистику смертности в Печорлаге: в описанные годы, когда зеков Печорлага использовали в качества рабочей силы для строительства железной дороги на Воркуту, болезни, истощение и эпидемии уносили за год до 90% заключенных, занятых земельными работами (с. 195). Серые будни лагерной жизни редко бывали нарушены, но в 1948 году Чекин был свидетелем лагерного восстанием и его скорого подавления. Несколько особо стоит грустно-сентиментальная повесть о Тане Разумовской, женщине, которую Чекин отверг в свои фанатично-идеологические долагерные годы, но которая нашла его в Печорлаге и с которой он провёл несколько счастливых месяцев до болезни, сведшей её в могилу. Не желая быть несправедливым к автору, нельзя не заметить в этой повести ряд вопиюших романтических шаблонов, подсказывающих, что Чекин именно здесь дал свободу художественному вымыслу. Во всех остальных частях текста, напротив, ровный голос повествователя вызывает полное доверие.
Чекин был освобождён в апреле 1950 г., дав подписку о неразглашении того, что он видел в лагере. Он подробно описывает своё возвращение в Самару, где у него не было ни угла, ни работы, ни семьи - жена ушла к другому. Однако от прежнего брака остался сын, с которым удалось восстановить отношения. Но работы в районе Самары Чекин получить не смог из-за своего «волчьего паспорта» - ареста по пятьдесят восьмой статье - и он снова уехал в Печорский край, где проработал около года. Однако пребывание в местах бывшего заключения стало ему невмочь и он вернулся в Самару, где после долгих усилий все же удалось получить назначение на работу в больнице одной из деревень области. Позже он смог переселиться в Ставрополь, где женился на знакомой по детству женщине и прожил до пенсионного возраста. К современной ему советской власти он остался непримирим до конца: «Всё лучшее - пишет он - что есть в человеке и обществе, глушится и подавляется во имя государственной власти, угнетения и эксплуатации» (с.280).
Текст заканчивается лирическими воспоминаниами Чеккина о своих ранних годах, когда он приобщился к идеологии анархизма и таким образом получил, как он пишет, познание «добра и зла в человеке и обществе».
Издание снабжено фотографиями, именным указателем и современной библиографией, освещающей места и события, относящиеся к тексту (Печорлаг, лагерное восстание и др.).
А. Климов, председатель Русской академической группы в США
