Вклад ксенофобии в политологию
Татьяна Филиппова. «Враг с востока». Образы и риторики вражды в русской сатирической журналистике начала ХХ века.
– М.: АИРО-ХХI, 2012. – 384 с.
Расцвет отечественной культуры рубежа XIX–XX веков коснулся не только философии и теологии, но и легких жанров. Имена Тэффи, Аверченко или Власа Дорошевича стали классикой не только юмора. Их книги воспринимаются как часть высокой литературы, где под сюжетом-анекдотом персонажами переживаются глубокие трагедии.
Поэтому удивительно, что на таком серьезном фоне существовала сатира, формы и содержание которой не соответствовали общеэлитарному тренду культуры. Да, в любом обществе преобладают вкусы масскульта. Парадокс, что эта сатира вообще не стремилась испытать влияния своего «высокого» собрата, продуцируя то, что в эстетике называют «игрой на понижение», или, проще, шутками ниже плинтуса.
Книга историка Татьяны Филипповой рассматривает, как международные отношения отображались именно в невзыскательной публицистике. Создается впечатление, что сатирики из «Будильника», «Шута» или «Стрекозы» жили в альтернативной реальности, которая не соответствовала действительности.
Так, в юмористической периодике времен русско-японской войны поражения своей армии не воспринимаются. Филиппова пишет об «идейном оптимизме журнального отклика на далеко не блестящее положение дел». В свою очередь, японцы на страницах сатирических журналов именуются не иначе как «желторотыми», «желтоносыми азиатами», «макаками», «змеями». Обыгрывание (рифмовка) фамилий японских военачальников, маршала Оямы Ивао и генерала Ноги Марэсуке, свидетельствует о дурновкусии журналистов. Высмеивание «неблагозвучных» имен характерно для младшеклассников, а в устах взрослых говорят об инфантилизме последних.
Было и прямое обвинение противника в трусости, выразившееся, например, в стихотворном «признании» японцев: «Наша храбрость – в сфере басен,/ Наша стойкость – просто бред». Интересно, что думали об этих текстах наши солдаты и офицеры? Вице-адмирал Зиновий Рожественский всегда подчеркивал, что японцы беспредельно преданны престолу и родине. Кстати, два сына Ноги остались под Порт-Артуром.
Парадокс, что в этом ксенофобском дискурсе некоторые факторы, ставшие предметами насмешек, имели место. Например, что война с Россией ведет Токио к банкротству. Экономика Японии перед заключением Портсмутского мира находилась в глубоком кризисе. После войны акции проигравшей России пошли вверх, а японские опустились. Да и обвинение во лжи в адрес Страны восходящего солнца не лишено оснований. Японцы скрывали масштаб потерь. Так, под Порт-Артуром на русских минах подорвались эскадренные броненосцы «Хацусе» и «Ясима». «Хацусе» затонул на глазах, а «Ясима» ушел под воду без «ненужных» свидетелей. Поэтому его гибель не афишировалась долго.
Впрочем, ксенофобия сатиры принесла один плюс: в полемическом задоре, направленном, правда, уже в адрес китайцев, они были названы «бумажными драконами». Не от них ли пошли в политологию с подачи председателя Мао «бумажные тигры»?
Подробнее: http://exlibris.ng.ru/lit/2013-02-21/7_humour.html
Подробнее: http://exlibris.ng.ru/lit/2013-02-21/7_humour.html
