№ 9(522)
Борис Соколов
Другая жизнь
Книга известного американского историка, большого друга России Стивена Коэна «Жизнь после ГУЛАГа. Возвращение сталинских жертв» (М.:АИРО-XXI – Новая газета, 2011) посвящена судьбам тех, кому посчастливилось вернуться живыми из сталинских лагерей и дожить до реабилитации. Автор начал заниматься этой темой еще в середине 70-х годов XX века, когда в СССР она уже, мягко говоря, не приветствовалась. Коэн лично знал десятки видных «возвращенцев» и, прежде всего, вдову Николая Бухарина Анну Ларину и круг ее семьи. В книге показано, что в период хрущевской оттепели люди, вернувшиеся из ГУЛАГа, играли достаточно видную роль в общественно-политической жизни страны.
Наличие в Комитете партийного контроля вернувшихся из ГУЛАГа Ольги Шатуновской и Алексея Снегова, знавших Хрущева и Микояна по партийной работе в 30-е годы, способствовало ускорению процесса реабилитации сталинских жертв. Они и другие бывшие гулаговцы участвовали также в составлении знаменитого доклада XX съезду партии. Назначенные в состав 97 реабилитационных комиссий на местах, а также в МВД и прокуратуру, «возвращены» порой заставляли трепетать своих бывших палачей. Всего за несколько месяцев 1956 года из лагерей было освобождено более 100 тыс. политических заключенных. Перед XXII съездом Шатуновская была также одним из авторов предварительного доклада об убийстве Кирова, где делался вывод, что Сталин спланировал это преступление, чтобы развязать террор. Когда Хрущев читал этот доклад, то плакал. Отметим, что современные исследователи в большинстве склоняются к выводу, что Киров стал жертвой убийцы-одиночки, но его гибель была ловко использована Сталиным как повод для организации массовых репрессий.
Однако уже в последние годы правления хрущевского правления влияние «возвращенцев» на политическое руководство стало убывать, а после его свержения, к концу 60-х, сошло на нет. Практически никого больше не реабилитировали. Политической реабилитации Бухарина, Троцкого и других видных деятелей антисталинской оппозиции так и не произошло, хотя Хрущев в последние годы правления задумывался над тем, чтобы реабилитировать хотя бы Бухарина, но отступил под дружным натиском братских компартий. В эпоху застоя о сталинском терроре было приказано забыть. Офицер КГБ однажды откровенно заявил Коэну: «Советую Вам прекратить проводить время с людьми, не довольными Советской властью». «Возвращенцам» оставалось только играть мемориальную роль, стараясь сохранить в обществе память о репрессиях. Именно тогда было создано большинство мемуаров о ГУЛАГе, многие из которых послужили источником для труда Солженицына. Стоит отметить «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург, который совсем недавно, в 2009 году, был экранизирован в Англии. Эту книгу Коэн называет «одним из важнейших произведений об эпохе сталинского террора». Михаил Шатров своими пьесами о Ленине внес огромный вклад в изменение общественного сознания в период перестройки. Некоторые из детей репрессированных, сами вернувшиеся из лагерей и ссылок, в частности, Петр Якир, Рой и Жорес Медведевы, Владимир Антонов-Овсеенко и др. оказались в рядах диссидентов. Многим из переживших ГУЛАГ посчастливилось жить долго, и они дождались горбачевской перестройки - «второго издания» хрущевской оттепели. Написанная Коэном биография Бухарина стала чуть ли не библией первых лет перестройки, а сам он, прежде на долгие годы лишавшийся советской визы, - безусловной персоной грата в СССР и другом Михаила Горбачева. Тогда уцелевшим жертвам репрессий казалась, что они вновь играют важную общественную роль. История сталинской эпохи обрела политическую актуальность, и многие «возвращенцы» искренне думали, что они всерьез влияют на политику Горбачева. После распада Советского Союза им пришлось довольствоваться уже привычной мемориальной ролью. Благо, в эпоху перестройки было основано общество «Мемориал», которое и сегодня продолжает благородное дело увековечения памяти жертв репрессий и исследования советской репрессивной машины. Как признается Коэн, «моим любимым возвращенцем... был Евгений Гнедин, которому в ту пору было уже под восемьдесят. Ответственный работник советского МИДа в 1930-е годы, он был одним из очень немногих арестованных, кто не оболгал ни себя, ни других, несмотря на побои».
Коэна очень тревожит, что в сегодняшнюю Россию стремительно вернулся Сталин, что прививки в виде хрущевских и горбачевско-ельцинских разоблачений преступлений сталинизма оказалось недостаточной для нашего общества. Он доказывает, что, вопреки сложившемуся мнению, возвращение сталинизма началось еще при Ельцине, прежде всего, из-за непродуманных рыночных реформ, которые больно ударили по основной массе населения. В то же время, Коэн подчеркивает, что при Путине и Медведеве наблюдаются как шаги в направлении сталинизма, вроде открытой поддержки администрацией Путина учебника, где Сталин назван «эффективным менеджером», так и продолжение деятельности антисталинских институтов, вроде «Мемориала» или Фонда Горбачева. Первые лица государства не считают зазорным почтить память жертв политических репрессий на Бутовском полигоне. Тут надо добавить, что на официальном уровне продолжается критика сталинских репрессий внутри страны, а совсем недавно добавилось еще и извинение за Катынь. Однако роль Сталина в период Великой Отечественной войны и его внешняя политика почти не подвергаются официальной критике, поскольку имперская составляющая этой политики практически не изменилась вплоть до настоящего времени. Это также создает почву для сохранения сталинизма в общественном сознании. По мнению Коэна, раз 27% современных россиян, согласно данным опросов, имеют родственников, репрессированных при Сталине, то перспектив в России сталинизм не имеет, особенно по мере того, как все более активную роль будут играть поколения, выросшие в перестройку. Тут надо оговориться, что порой в рядах сталинистов оказываются и те, чьи отцы и деды пострадали при Сталине, причем для оправдания диктатора обычно используется тезис о том, что создание империи будто бы искупает все прегрешения Сталина и его окружения.
http://www.e-slovo.ru/522/k1.htm
