airo-xxi.ru

  • Увеличить размер
  • Размер по умолчанию
  • Уменьшить размер
Home О нас пишут С. Коэн. «Вопрос вопросов»: Почему не стало Советского Союза?

С. Коэн. «Вопрос вопросов»: Почему не стало Советского Союза?

oiОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ. 2008. № 2.

С. Коэн. «Вопрос вопросов»: Почему не стало Советского Союза? М.: АИРО-ХХI, СПб., 2007. 200 с.

Стремительное крушение СССР, оказав­шееся неожиданным не только для официаль­ных идеологов, но и многих независимых на­блюдателей, стимулировало дискуссию о причи­нах этого фундаментального события. Автор не скрывает, что принадлежит к той группе иссле­дователей, которые рассматривают крушение и распад СССР как «трагедию».

Прежде всего, автор отвергает общепринятый тезис об обре­ченности советской системы и нереформируемости СССР как тоталитарного режима (обос­нованию этого посвящена почти целиком пер­вая часть книги). Он доказывает обратное; это государство вполне можно было спасти путем постепенных реформ, наподобие тех, которые, как он считает, привели к отмене рабства в США. Это сравнение, однако, работает не в пользу автора, учитывая, что отмена рабства в США стала возможна лишь в результате кро­вопролитной гражданской войны. Книга Коэна содержит обзор имеющихся теорий распада СССР, выдвинутых в иностранной (в основном американской) и российской литературе, кото­рые, как считает автор, не верны или верны лишь отчасти. Ключевое значение для реше­ния проблемы имеет определение того, чем в действительности был СССР, и каковы были, следовательно, реальные рамки его реформи­рования. Различные позиции в современной ис­ториографии, определяющие СССР как импе­рию, или как империю «особого рода», отвер­гаются автором по следующим причинам: во-первых, они были выдвинуты уже постфактум и представляют собой последующее объяснение распада этого многонационального государ­ства, которое ранее не интерпретировалось в категориях имперской государственности; во-вторых, крушение СССР отнюдь не похоже на распад других империй (в том числе Россий­ской) в результате войн и революций; в-третьих, движущей силой распада был не сепаратизм ко­лониальных окраин, а сам «имперский» центр - российское политическое руководство (с. 67-68). Эти наблюдения выглядели бы более убе­дительно, в случае, если бы установлен был четкий смысл самого понятия империи, кото­рое оказалось настолько размытым в совре­менной историографии, что открывает про­стор для совершенно различных интерпрета­ций. Во всяком случае, принятие или отрицание имперской сущности СССР зависит, скорее, от системы критериев определения империи, не­жели от выяснения социальной и национальной природы советского режима.

В центре внимания автора - противопостав­ление социал-демократической концепции эво­люционного курса реформ, планировавшихся М.С. Горбачевым (симпатии автора к которым очевидны), и радикального курса капиталисти­ческой реставрации, осуществленного Б.Н. Ель­циным и молодыми реформаторами в 90-х гг. XX в., которые автор резко осуждает. Утвер­ждение автора о поддержке населением совет­ского строя и отрицательном отношении к по­следующим либеральным реформам выража­ет, скорее, его собственные представления и не подкрепляется солидной доказательной базой. Тот факт, что массы (ранее, казалось бы, вы­ступавшие за сохранение Союза) никак не от­реагировали на исчезновение СССР, ставит его в тупик и заставляет искать объяснений в фак­торах метафизического характера (историче­ская «пассивность русского народа»), или теку­щей политической конъюнктуры (непопуляр­ность Горбачева в общественном мнении), или вообще в манипулировании сознанием населе­ния со стороны элиты и искусстве применения политических технологий (ликвидация госу­дарства была преподнесена деятелями Бело­вежской встречи как его реформирование) (с. 96). Коэн соглашается с тем, что одной из причин краха СССР было стремление партий­ной номенклатуры и бюрократии в центре и на местах осуществить захват и приватизацию на­циональных имуществ. Однако он не выясняет причины того, откуда появилось это стремле­ние и почему оно смогло реализоваться именно в рассматриваемый исторический период, при­чем в форме распада страны, ограничиваясь сентенцией о том, что экономический фактор -не главное в крушении государства: «СССР убила политика, а не экономика» (с. 77).

Изложенная концепция внутренне проти­воречива. Отрицая теорию цикличности и воз­можность проведения параллелей между рас­падом СССР и Российской империи в одном ме­сте книги, автор утверждает затем обратное — о сходстве и «грозном параллелизме» распада СССР и Российской империи (ср.: с. 68 и 110). Обвиняя режим Ельцина в произвольном пере­распределении собственности, он признает в то же время, что в истории России основные наци­ональные богатства уже не раз перераспреде­лялись таким образом в прошлом (в 1917—1918 гг. и в 1929-1933 гг.) (с. 113) и, следовательно, дол­жен согласиться, что с этой точки зрения дей­ствия реформаторов означали, скорее, возврат к «нормальному» правовому состоянию вещей, существовавшему до революций XX в. В ре­зультате, совершенно неубедителен тезис об от­сутствии детерминированности распада СССР (с. 116) и тем более «теория предательства» (с. 117).

Эти методологические противоречия были бы понятны для людей, которые до сих пор оплакивают «социалистическую идею», игно­рируя ее теоретическую аморфность и нереа­лизуемость на практике, но они трудно объяс­нимы в академическом исследовании. Концепция автора возвращает нас к уровню романтической историографии XIX в. с ее представлениями о превратностях «народного духа», моральными суждениями о деградации правящих верхов, по­грязших в непотизме, и тезисом о роли «вели­ких людей в истории» в стиле Карлейля. Отка­завшись от экономических и социологических схем распада СССР, предложенных в современ­ной науке, Коэн не предложил никакой альтер­нативной концепции, придя, в конечном счете, к чрезвычайно тривиальному выводу о том, что реальной причиной распада СССР был лич­ностный фактор. «Главную, сущностную при­чину исчезновения Советского Союза» он усматривает в противоположности «симбиотически связанных воль двух экстраординарных политиков» - Горбачева и Ельцина, столкнове­ние которых, в результате случайного совпаде­ния - их одновременного выхода на историче­скую арену, — «привело к концу Советского Со­юза» (с. 95). Этот вывод, конечно, облегчает автору доказательство его тезиса о возможно­сти сохранения СССР. Однако, он едва ли мо­жет убедить людей, заставших конец этого го­сударства, погруженного в деспотизм, двое­мыслие, духовную апатию, правовой нигилизм, где никакая инициатива или новая идея не име­ла шансов на реализацию.

Фактический материал книги убедительно свидетельствует против концепции автора: лю­бое настоящее реформирование СССР означа­ло бы такое изменение его фундаментальных основ и ценностей, которое на практике не оставляло никаких перспектив для его сохране­ния и с неизбежностью вело к созданию нового государства.

А.Н. Медушевский, доктор философских наук
(Институт российской истории РАН)

 


 

 

tpp