18 ноября – статья профессора Карла Аймермахера в журнале "Родина"
ОДНОВРЕМЕННОСТЬ НЕОДНОВРЕМЕННОГО
Немецкий взгляд на культурные взаимоотношения России и Германии в XX веке
Принято считать, что вопреки или, скорее, «благодаря» двум мировым войнам отношения России с Германией были более интенсивными, чем с другими странами. И это близко к истине. Притом официальные – то есть финансируемые государством – культурные контакты играли в таком контексте не самую важную роль. Куда более значимыми оказывались многочисленные личные связи, в пространстве которых особое значение приобретали философские, художественные и публицистические тексты, выставки, фильмы, концерты и другие «площадки» обмена представлениями двух народов друг о друге.
Подобный обмен мог происходить случайно или целенаправленно, при решении тех или иных практических проблем, к примеру, таких, как совместное производство самолётных моторов в 1920?е годы или подготовка специалистов на базе AEG (Все общей компании электричества) в Берлине. Важной предпосылкой для двустороннего обмена стали – всегда непростые – встречи немцев и русских во время войн и после них. Помимо тесных торгово-экономических отношений, к подобного рода связям относится подготовка специалистов из ГДР в Советском Союзе и граждан СССР в ГДР.
Результат подобных контактов всегда оказывался неоднозначным для сторон, но на человеческом уровне чаще всего был позитивным. Такое взаимодействие создавало своего рода мозаичную память и в историческом, и в актуальном аспекте. Если в рамках традиционных культурных связей каждый участник получал информацию о другой стране из таких знаковых систем, как литература, СМИ, кинематограф, то прямой контакт способствовал передаче новых, неоднородных, безконтекстных сведений. Подобно камешкам мозаики, они принадлежали к тому пространству, которое редко можно было обозреть целиком. Если пространство памяти заполнялось только с одной стороны, оно могло создавать мифы, если же формировалось из нескольких источников – то способно было оказывать положительное воздействие на процесс взаимоузнавания. Это относится к фестивалям, выставкам, спектаклям, концертам, а также к обмену школьниками и прочим подобным ситуациям живого общения. Подчас, однако, происходило столкновение смыслов и ощущений – в зависимости от характера и степени официальности контакта. В этом случае память – как отдельного человека, так и социокультурной общности – формировалась нелинейно, самыми различными способами. Но именно в таком формате создаваемая память позволяла с большим вниманием и пониманием относиться к сходствам и различиям народов и их культур.
Однако надо сделать оговорку: далеко не в каждом случае обмен информацией или опытом – в жизни, искусстве или науке – непосредственно влияет на человека и социум. Гораздо важнее оказываются те соприкасающиеся поверхности, которые приводят к появлению альтернативного мышления и независимых поступков. Позитивным в истории германо-российских отношений был фактор уважения к чужой культуре – в противовес негативно воспринимавшемуся насильственному приобщению к государственной идеологии. Преобладание той или иной тенденции задавало в обществах обеих стран ориентиры поведения, склоняя выбор в сторону одобрения или осуждения, доверия или недоверия, восхищения или отвращения. В пространстве культуры все эти аспекты сосуществовали и сосуществуют. Но реализация их на деле или оценки их современниками каждый раз зависят от общественно-политической ситуации, от идеологических взглядов в кругах заинтересованных лиц. Статистика при этом ничего не говорит о характере самих взаимоотношений. Например, какое значение имеет тот факт, что в 1920?е годы в Берлине жило 200–300 тысяч русских эмигрантов и работало значительное количество русских издательств? Об интеграции российской культуры в немецкой среде в тот период речь могла заходить крайне редко…
Во время Первой мировой войны социокультурные факторы взаимовосприятия заработали в виде враждебных реакций по отношению к немцам в России. В 1920?х годах то же случилось в отношении немцев к русским эмигрантам в Берлине. Особую роль играли попытки создания новых общественных моделей в обоих государствах, причём с участием художников, писателей, режиссёров и других деятелей искусства. В ходе формирования того общественного порядка, который в итоге привёл ко Второй мировой войне, предлагалось сделать искусство общественно-политической инстанцией, задающей этические нормы. В этот же период сосуществовали две параллельные русские литературы, и, что характерно, обе они активно преследовались в Германии различными политическими силами.
Дальнейший этап развития отноше ний – с конца 1920?х годов и почти до завершения Второй мировой войны – характеризуется не только интенсив ным навязыванием определённого типа культуры и идеологии в двух враждебных друг другу диктатурах, но и нако плением множества впечатлений – в ходе наблюдения за врагом в военные будни и в плену.
После 1945 года в Восточной и Западной Германии развиваются собственные литературы и новые направления искусства. Влияние Советского Союза приводит к переориентации во всех сферах культуры ГДР, несмотря на попытку отдельных деятелей искусства создать собственное пространство для творчества. В СССР также возникают альтернативные культурные модели, не становясь, однако, доминантными. За этой тенденцией внимательно следили и в ГДР, и в ФРГ, хотя в Восточной Германии это скрывалось, а в Западной, наоборот, открыто говорили о новой надежде на культурную открытость.
Новая фаза отношений была отмечена таким знаковым явлением, как гласность, декларированная в ходе перестройки. Этот период можно было бы назвать «одновременностью неодновременного». Происходит восстановление всего того, что ранее не было доступно обществу. Эта новая ситуация рассматривалась в обеих Германиях как частичный слом, но также и как прелюдия к событиям, которые могли бы произойти после воссоединения ФРГ и ГДР. Тогда у немцев появилась общая надежда на возобновление отношений, свободных от конфронтации эпохи холодной войны. В тогдашней лавине новой литературы можно было ощутить переживания, характерные для ритма менявших друг друга эпох войны и мира, конфронтации и восстановления отношений, стартовавших после уничтожения фашизма в Германии и разрушения сталинизма в СССР. Официальная дистанция, охраняемая с помощью физических границ, преодолевалась взаимной симпатией и близостью, большей свободой передвижений и уже не регламентированными властями контактами между немецкими и советскими институтами, а также отдельными гражданами. Особенно от этого выиграли вузы.
Помимо этих культурных диспозиций, во взаимовосприятии двух народов в ХХ веке большую роль играли два разнонаправленных фактора. Во-первых, уже упомянутые личные контакты. Во-вторых, попытки СМИ с помощью пропаганды подчёркивать противоположности, «разжигать рознь ». Стереотипам и мифам, бытовавшим в общественном сознании двух народов, пытались придать сугубо политическую функцию. Именно так одновременно рождаются, с одной стороны, надежда на разрушение советского большевизма, с другой – желание окончательно решить общественно-политические проблемы при победе коммунизма.
Тяжкая ноша конфликтов ХХ века повлияла и на научный анализ социально-культурных тенденций как в России, так и в Германии. Разумеется, там, где в этом присутствовал государственный интерес, власти содействовали обмену – здесь можно упомянуть и пакт Молотова-Риббентропа, и работу «культурофицеров» из военной администрации в Германии, и акт возвращения картин в Дрезденскую галерею, и – уже позже – такие мероприятия, как «Дуйсбургские акценты », «Дни культуры» в Дортмунде, выставки «Берлин-Москва» и так далее, и тому подобное. Однако вопрос границ также нередко всплывал, например, при обсуждении «особого статуса» Западного Берлина и при решении вопроса о разделе трофеев.
Своим путём развивалось сотрудничество Советского Союза с ГДР. Большое внимание и та, и на другая стороны уделяли всем сферам культуры и образования – в этом, конечно, присутствовал политический умысел. Как поддержка, так и помехи, создававшиеся партийными и государственными структурами ГДР в отношении литературы, искусства, музыки и театра, по сей день остаются не до конца изученными. Взаимоотноше – ния между СССР и Западной Германией в тот период несравнимы по масштабу с отношениями между СССР и Восточной Германией. После объединения ГДР и ФРГ ситуация изменилась в очередной и последний раз. Настал черёд развитию нормальных культурных взаимоотношений, хотя ещё долго они не достигали уровня, характерного для эпохи, предшествовавшей Первой мировой войне.
Что касается науки, то могу привести приятный пример из собственного постперестроечного опыта: около 130 немецких и российских историков смогли в продуктивной и дружной атмосфере несколько лет работать над Вуппертальским проектом Льва Копелева, участвуя в ряде интересных дискуссий и публикаций. Ещё один проект, целью которого было изучение процессов, протекавших за кулисами советской культурной политики, был осуществлён с привлечением почти всех главных государственных архивов Москвы. Возможность сотрудничества получили и многие вузы, которые сегодня работают на основе долгосрочных договоров. И это лишь некоторые показатели стабилизации современных российско-германских отношений.
…Круг замыкается. Столетие страха и недоверия, антипатии и агрессии закончилось, у нас появился шанс. Ценою трагедий и потерь мы пришли к принятию истины: вмешательство политики или идеологии наносит вред нормальному культурному обмену и разъединяет то, что должно быть общим – пространство культуры.
Опубликовано: «Родина» 11–2012
